Вывести из-под топора…
Вывести из-под топора: какие леса предлагают объявить объектами национального наследия
В конце сентября правительство России утвердило Стратегию развития лесного комплекса страны до 2030 года, ключевыми направлениями которой названы, с одной стороны, развитие лесной промышленности, а с другой — совершенствование мер по защите и восстановлению леса. Представители природоохранных организаций говорят, что спасать от вырубок ценные леса, расположенные на арендованных ими землях, компании теперь могут в том числе с помощью Фонда национального лесного наследия. По словам экологов, это практически универсальный инструмент, предполагающий минимальные финансовые затраты. Само понятие существует не первый год, необходимая правовая база была создана весной 2018 года, однако в лесной отрасли пока пользоваться ей не спешат.
Что понимают под объектами национального лесного наследия, для чего нужно это понятие и кому может помочь в первую очередь, разбирались «Известия».
Между промышленностью и экологией
Основная цель стратегии, о подписании которой стало известно 24 сентября, — повысить конкурентоспособность российского лесопромышленного комплекса (документ, как следует из текста распоряжения, размещенного на сайте кабмина, вносил Минмпроторг) и одновременно — на улучшение действующей в стране системы по защите и восстановлению лесов.
Всероссийский день посадки леса в Новосибирской области
Хотя документ в первую очередь направлен именно на развитие отрасли, соблюдение принципов ответственного лесопользования представляется в нем одним из важнейших факторов, необходимых для дальнейшего роста этого сектора экономики.
«Стратегия направлена на повышение долгосрочной конкурентоспособности лесной промышленности, увеличение вклада лесного комплекса в социально-экономическое развитие страны, эффективное использование, охрану, защиту и воспроизводство лесов за счет достижения устойчивого лесоуправления».
Одна из причин — требования зарубежных рынков, на многих из которых экспорт отечественной древесины будет практически невозможен без наличия международных сертификатов, в том числе выданных по схеме Лесного попечительского совета (FSC).
Для прохождения сертификации компании должны продемонстрировать готовность участвовать в сохранении ценных участков леса и восстановлении вырубленных площадей.
Полный текст проекта стратегии, о которой идет речь, Минпромторг опубликовал еще в конце осени 2017 года. В документе, в частности, приводилась статистика по лесному фонду, а также подробный анализ рисков, с которыми отрасль уже сталкивается или может столкнуться в самое ближайшее время.
Среди основных проблем тогда указывалось отсутствие достоверных сведений о доступных лесных ресурсах и их состоянии, бюрократические проволочки («сложность и длительность административных процедур, связанных с лесопользованием»), а также «отсутствие единого подхода к выявлению лесных участков с особым режимом лесопользования». К ним, помимо прочего, относятся так называемые малонарушенные лесные территории и леса из фонда национального лесного наследия. Это понятие появилось в российских официальных документах относительно недавно.
Наследие как инструмент
О необходимости создать подобный фонд представители природоохранных организаций начали говорить еще в начале 2010-х годов, рассказал «Известиям» Николай Шматков, директор Лесной программы WWF России. В итоге ровно пять лет назад это понятие было включено в «Основы государственной политики в области использования, охраны, защиты и воспроизводства лесов в РФ на период до 2030 года» — документ утвердили в конце сентября 2013 года. После этого, объяснил Николай Шматков, стали возможными первые практические шаги в этом направлении.
Вид с вертолета на тайгу в Ольгинском районе Приморского края
В 2015 году при Общественном совете Рослесхоза была создана рабочая группа, в которую в том числе вошли Николай Шматков как представитель Всемирного фонда дикой природы, руководитель лесного отдела российского отделения Greenpeace Алексей Ярошенко и директор некоммерческого партнерства «Прозрачный мир» Дмитрий Аксенов. Они приняли участие в разработке концептуального документа, в котором предлагалось определение понятия о лесном наследии, а также обозначались возможные законодательные механизмы, необходимые для его использования.
Под объектами лесного наследия тогда предлагалось понимать лесные участки, имеющие ценность на национальном или глобальном уровне для сохранения лесного биоразнообразия, крупных лесных экосистем, а также значимых с исторической и культурной точек зрения.
Впрочем, в первую очередь понятие лесного наследия применимо именно к нетронутым землям большой площади — так называемым малонарушенным лесным территориям (МЛТ), пояснил «Известиям» Алексей Ярошенко.
— Для сохранения малонарушенных лесных территорий — больших диких участков леса, как правило, находящихся на большом удалении от крупных поселений и дорог общего пользования, — во многих случаях (но не всегда) достаточно не создавать особо охраняемые природные территории со специальным режимом и штатом охраны, а просто отказаться от их освоения — именно эту задачу решает выделение особо защитных участков леса, — объяснил руководитель лесного отдела российского отделения Greenpeace.
Как отмечалось в документе 2015 года, выведение таких участков из промышленного пользования позволило бы не только сохранить ценные леса, но и улучшить имидж продукции отечественной лесной промышленности на «экологически чувствительных» зарубежных рынках. Это в целом совпадает с целями и задачами, провозглашенными в национальной Стратегии развития лесного комплекса.
«Более мягкий и менее затратный путь по сохранению лесов»
По сути, создание Фонда национального лесного наследия позволяет спасти от вырубок отдельные лесные территории малыми силами, убежден Николай Шматков. То есть перевести их в разряд защитных без существенных временных и финансовых затрат (например, на создание нового национального парка или расширение границ существующих заповедных зон).
Сотрудник лесной охраны
Такой механизм, по словам эксперта, может быть интересен компаниям, которым нужно продемонстрировать ответственный подход к лесопользованию в рамках корпоративных стратегий или тех же систем добровольной лесной сертификации — как, например, в случае с FSC, — и перевести в правовое поле запрет на вырубку отдельных участков леса на своих территориях.
— Создавать для этого национальный парк или заповедник — сложный и долгий бюрократический процесс, связанный с большими затратами для государства. Здесь мы не создаем ни дирекции, ни зарплат, мы просто выводим эти земли из лесопользования. Это более мягкий и менее затратный путь по сохранению ценных лесных участков, — отметил он.
В течение пяти последних лет трудность заключалась в том, что, несмотря на существование самого понятия, применить его на практике нельзя было из-за отсутствия необходимой правовой базы. Ситуация изменилась весной 2018 года, когда Минприроды утвердило новую Лесоустроительную инструкцию.
В ней появился отдельный подпункт, посвященный выделению объектов национального лесного наследия в качестве особо защитных участков леса (на них запрещены лесохозяйственные работы).
«К объектам национального лесного наследия относятся участки лесов, имеющие научное, историческое, культурное, религиозное значение, и малонарушенные лесные территории», — говорится в пункте 23 (подпункт 22).
По словам Николая Шматкова, инструкция предусматривает процедуру, которая действовала годами в отношении защитных участков самых разных категорий. Сначала арендатор подает в региональный орган управления лесами перечень лесных кварталов, которые предлагает включить в список защитных. Если на региональном уровне возражений нет, чиновники отправят перечень на утверждение в Рослесхоз.
Самшитовый лес в Краснодарском крае
Использование стандартного механизма, по мнению эксперта, во-первых, облегчает жизнь арендаторам, а во-вторых — выступает своеобразным средством защиты для бизнеса против того, что интересы «зеленых» перевесят и земли начнут изымать из лесопользования в ущерб интересам лесодобывающих компаний.
— Такая система позволяет соблюсти баланс интересов окружающей среды, сохранения крупных ценных экосистем и интересов лесопользователей. Потому что никто не хочет оставить людей без работы. Остановить предприятия — это был бы самый плохой сценарий, — подчеркнул представитель WWF.
Сложность заключается в другом. Ни в самой инструкции, ни в «Основах» 2013 года, ни в Стратегии 2018-го не дается официального определения тому, что, собственно, можно считать малонарушенными лесными территориями (МЛТ).
Здесь, по словам Николая Шматкова, возможны два варианта. Или разработать национальное определение (это, в свою очередь, потребует дополнительной работы и дополнительного времени), или опираться на действующее международное определение. Суть его сводится к тому, что МЛТ — это лесные участки площадью больше 50 тыс. га, где нет ни ЛЭП, ни дорог, ни поселений, ни каких бы то ни было признаков хозяйственной деятельности. Это определение достаточно емкое, но официально оно в инструкцию Минприроды не включено, а значит, на что именно будут ориентироваться государственные инстанции — вопрос пока открытый.
С прицелом на Север и Сибирь
Несколько лет назад во Всемирном фонде дикой природы уже провели оценку земель, которые потенциально могут попадать под действие национального лесного фонда. По данным природоохранной организации, на практике речь может идти примерно о 3–5 млн га (всего, согласно официальной статистике, которую в 2017 году приводил в своем проекте Стратегии по развитию лесного комплекса Минпромторг, в России по итогам 2016-го насчитывалось 1,18 млрд га лесов, из них на землях лесного фонда — 1,14 млрд га).
Молодой лес по берегам реги Сегежи в Карелии
Параллельно в организации занимались изучением территорий, которые могут претендовать на то, чтобы быть включенными в список национального лесного наследия. В первую очередь — на северо-западе страны и на Кавказе.
Помимо большой площади неосвоенных территорий (именно благодаря этому на них сохраняется уникальное биологическое разнообразие) и ценности экосистем, при отборе возможных участков национального лесного наследия учитывались чисто практические соображения.
Так, например, на Кавказе достаточно участков-кандидатов, но эти земли не обязательно переводить в состав фонда — некоторые из них расположены в горной местности, труднодоступны, а значит, прямой угрозы вырубки для них не существует и сейчас, объяснил Николай Шматков. То же самое относится к лесам, поросшим более распространенными породами.
— К примеру, леса, представленные лиственницей сибирской, нет большого смысла выделять, потому что их просто море, они широко распространены. А к более редким породам надо отнестись внимательнее, — отметил он.
Государственный инспектор на территории Кавказского государственного природного биосферного заповедника им. Х.Г. Шапошникова
В целом же, по его мнению, процедура, скорее всего, будет востребована арендаторами, которые активно работают с экспортом и проходят международную сертификацию, это определит и будущую географию.
— Регионы, в которых национальное лесное наследие может появиться в первую очередь, это регионы с большой долей экспорта: например, Иркутская область или северо-запад страны. В том числе Архангельская область, где осталось мало доступных лесных ресурсов и одновременно велика доля сертифицированного бизнеса, потому что там все завязаны на европейский рынок, — рассказал эксперт.
По данным Алексея Ярошенко, пока в России случаев создания объектов национального лесного наследия не было. В некоторых регионах такая возможность обсуждалась, но пока на самом начальном уровне, «без готовых проектов и предложений».
— Например, такие обсуждения были по Архангельской и Иркутской областям, в обоих случаях — по малонарушенным лесным территориям, — отметил он.
В ожидании компромисса
Отдельным компаниям работа с объектами национального лесного наследия поможет исполнить пункт о сохранении ценных участков леса, предусмотренный системой добровольной сертификации FSC, отметил в беседе с «Известиями» Владимир Липаткин, декан факультета лесного хозяйства Московского государственного университета леса. До сих пор отечественного аналога у этого определения не было и заинтересованным компаниям, по его словам, приходилось «находить варианты».
Впрочем, у производителей однозначного мнения о перспективах использования фонда пока нет. «Известия» направили запрос нескольким предприятиям из списка крупнейших деревоперерабатывающих компаний в России с просьбой прокомментировать новое понятие и перспективы его практического использования, а также обратились с этим вопросом к представителям Союза лесопромышленников и лесоэкспортеров страны.
В группе «Илим» (работает в том числе в Иркутской области) сообщили, что пока тему национального лесного наследия не комментируют. Представитель Национальной ассоциации лесопромышленников на запрос издания не ответил, также как и представители компании Segezha Group.
В Группе компаний «Титан» (работает в Архангельской области, является поставщиком Архангельского ЦБК) отметили, что введение в оборот новых понятий, таких как МЛТ или «объект национального лесного наследия», наоборот, может «усложнить существующие механизмы защиты наиболее ценных лесов».
— Российское лесное, природоохранное законодательство дает, на наш взгляд, довольно широкий инструментарий сохранения наиболее ценных участков леса. Так, в соответствии с российским лесным законодательством выделяются защитные леса различных категорий, зоны с особым режимом использования лесов, особо защитные участки. Природоохранное законодательство предоставляет возможность создания особо охраняемых природных территорий (ООПТ) федерального и регионального значения, — пояснил «Известиям» Юрий Трубин, директор по лесному хозяйству и взаимодействию с органами власти Группы компаний «Титан».
Леса в Чойском районе Республики Алтай
При этом он подчеркнул, что компания уже сегодня соблюдает и требования российского законодательства, и международные стандарты сертификации: сейчас на арендуемой «Титаном» территории сохранено 250 тыс. га малонарушенных лесных территорий (22% от общей площади арендуемых территорий). К 2025 году в компании планируют увеличить показатель до 27%. Кроме того, в арендных базах ГК «Титан» расположены пять ООПТ общей площадью 76,6 тыс. га.
В то же время выявить возможные юридические сложности, связанные с применением механизма, можно будет только после того, как хотя бы одно из предприятий пройдет весь процесс выделения участков от начала и до конца, подчеркнул Николай Шматков. Тем более что на данный момент, по мнению экологов, нет никаких серьезных препятствий для того, чтобы начать применять механизм на практике.
По мнению Владимира Липаткина, скептическое отношение игроков лесной отрасли было предсказуемо, поскольку формирование такого фонда накладывает на них дополнительные ограничения. Вместе с тем, если процедура заработает, она может обеспечить компромисс между введением полного запрета на вырубки и созданием национальных парков, предполагающих также множество других ограничений на ведение хозяйственной деятельности, и просто «более бережным» отношением к лесу на отдельных территориях.
— Пока еще идет поиск подходящих для этого вариантов. И если бы национальное лесное наследие заработало должным образом, оно могло бы дать необходимые основания для того, чтобы часть участков резервировать, вводя на них ограничения на рубку леса без сложных и длительных процедур, — отметил эксперт.
Кроме того, убежден ученый, такой инструмент важен и потому, что позволит оперативно выводить из лесопользования участки, которые только планируется в будущем превратить в национальный парк — на создание таких территорий может уйти не один год.
Следить за новостями проще — Присоединяйся к нам в Facebook.
Вывести из-под топора: какие леса предлагают объявить объектами национального наследия Экологи считают, что новый механизм позволит спасать ценные участки «малой кровью» В конце сентября правительство России утвердило Стратегию развития лесного комплекса страны до 2030 года, ключевыми направлениями которой названы, с…