«Я пыталась понять, по какому принципу задерживают людей»…

3 августа. 11.00.

«Доброе утро, Москва. Заборы готовы. Полиция в сборе. Хорошей всем прогулки», — с этих слов в субботу началось общение в интернет-чате, где москвичи обсуждали предстоящее участие в мирном шествии.

Далее понеслись первые новости: «К центру колоннами едут мусоровозы, автозаки, автобусы, прочая техника, подвозят биотуалеты для полицейских».

Мы приехали в Новопушкинский сквер к 13.00. В метро у всех молодых людей проверяли содержимое рюкзаков, интересовались наличием документов.

До начала акции оставался час. К этому времени в районе Тверской собрались десятки журналистов, немногочисленные участники предстоящего шествия, в стройные колонны выстроились омон, Росгвардия и полиция.

Интернет заглушили по всему центру Москвы. Так мы остались без связи.Собравшиеся москвичи сидели на лавочках, пили кофе, общались с представителями прессы. Мимо парами под руку прогуливались омоновцы с дубинками. Приглядывались к прохожим. Команды «винтить» еще не поступало.

— Рано еще, ждут 14.00, когда официально объявят начало акции, — смекнул сосед по лавке.

За полчаса до начала шествия в сквере произошла потасовка. Компания подвыпивших мужиков задиралась к пешеходам.

— Почему столько ментов кругом, что происходит? –недоумевал один из них. – К войне что ли готовимся? Просветит меня кто-нибудь, что здесь происходит?

Мужчины оказались явно лишними на «празднике непослушания». Это поняли и омоновцы, которые равнодушно наблюдали за теми, с кем в обычные дни не церемонятся. В субботу автозаки планировались совсем для другой аудитории. Все места забронированы.

«Вы думаете, вас с закрытыми лицами не узнают?»

В 13.30 пошел дождь.

— Ничего, устроим зонтиковый протест. Кстати, зонтом можно прикрывать лица, чтобы нас потом по камерам не опознали, — предложил молодой человек из числа митингующих.

Ливень на полчаса парализовал протест. Большинство собравшихся решили переждать непогоду в «Макдональдсе».

Накануне прошла информация, что руководителям кафе и ресторанов рекомендовали закрыть заведение на время проведения несанкционированного мероприятия во избежание неприятностей. В районе Пушкинской и Тверской улицы данные рекомендации проигнорировали.

— Мы не планировали закрываться, — улыбнулась девушка на кассе «Макдональдса». – Видите, сколько людей собралось, все довольные, счастливые. Да и зачем нас лишать выручки?

Тем временем, на улице полицейские контролировали прилегающую территорию. Были замечены сотрудники в штатском, которые по рации докладывали обстановку: «Все спокойно».

В тот момент полицейские казались расслабленными, думали, что дождь разгонит протест. Один из них бросил в сторону переполненного «Макдональдса»: «Ну вот и помитинговали».

Мы разговаривались с охранником ресторана быстрого питания Сергеем:«Закроем заведение в том случае, если здесь начнутся беспорядки. Тогда нашему руководству поступит команда, а они уже свяжутся со службой безопасности. Так было и на прошлом митинге».

— Закрыли в прошлый раз?

— Нет. Обошлось без неприятных инцидентов. Да и в прошлый раз здесь базировалась Росгвардия – ели, в туалет ходили. Их-то не прогонишь.

Около «Макдональдса» — много иностранцев: «Нас предупредили, что граждан других государств винтить не станут, можем спокойно снимать».

Народ подбадривают все те же алкоголики из сквера, которые переместились под крышу заведения: «Все такие немощные, что здесь встали, боитесь? Вы никто». Вот, пожалуй, единственные провокаторы, которых удалось заметить в этот день.

Рядом с ноги на ноги переминается мужчина лет 50. В руках держит листок А4: «С днем рождения, Невзоров». В отсутствии других ярких кадров, журналисты снимают его.

Дождь прекращается. Из укрытия выползают журналисты и митингующие. Идем к памятнику Пушкина. Сталкиваемся лицом к лицу с омоновцами. Над нами кружит вертолет.

Из мегафона доносятся первые обращения к митингующим. Мужской голос: «Просьба расходиться, митинг несогласованный». Следом над площадью звучит вкрадчивый женский голос: «Не мешайте отдыхающим. Среди охраны большинство людей несут срочную службу. Это ваши сыновья. Будьте благоразумны».

К «сыновьям» подходят пенсионерки: «Зачем вы нас прогоняете. Вы что роботы?».

На этот раз, омоновцы и сотрудники Росгвардии натянули на лица балаклавы. Не хотят быть опознанными по соцсетям.

— Вы думаете, вас с закрытыми лицами не узнают? – задает вопрос одна из девушек.

— Именно, — чеканит молодой человек в форме.

«Мама, почему папу забрали?»

Жесткие задержания начались внезапно. Ни призывов, ни провокационных лозунгов на площади не звучали.

Происходило все так: подъехал автозак, двери в автобус открыли, омон ломанулся в народ.

— Первый есть, — крикнул один из бойцов. Четверо сотрудников в форме выдернули из толпы молодого парня лет 25.

— Дальше, работаем, — кричали омоновцы.

Второй задержанный есть. Третий. Четвертый. Пятый. Мы не успевали уворачиваться от бегущих людей в касках. Автозак забили под завязку за 10 минут. Подъехал второй автобус для задержанных.

— Бог их накажет. Так нельзя, — женщина перед автозаказом держит в руках с икону. – Вы читали Новый завет? Хотите, я вам подарю, почитаете на досуге.

— Не боитесь, что вас тоже схватят? – спрашиваю.

— Бог поможет мне.

В какой-то момент люди начинают чихать.

— Газ, кто-то распылил газ, — небольшая паника среди митингующих. О газе все забывают быстро, важнее укрыться от полицейских.

— Папа, папа, — кричит девочка лет 10. – Мама, папу почему-то забрали.

Меня сносит с ног женщина. Бежит за омоновцем: «Вы не того забрали, мы домой шли, отпустите моего мужа».

Даму никто не слышит. Двери автозаказа закрылись. Женщину закрывает лицо руками.

Я пыталась понять, по какому принципу омоновцы выискивали жертв. Логики в их действиях не нашла. Первые полчаса хватали в основном, мужчин. Те, кто не там стоял, не так смотрел. На моих глазах задержали худощавого парнишку в очках с самокатом, парня в белой рубашке с галстуком, взрослых мужчин с портфельчиками. Никто из них не оказывал сопротивления полиции. Покорно шли к автозаку, разве что руки вверх не поднимали.

Под раздачу попала девушка с плакатом. Она лишь успела поднять руки над головой, как ее окружила группа омоновцев.

В 15.00 полиция приступила ко второй части операции – выдавливание толпы с площади.

— Раз, два. Три, — скандировали люди в касках и напирали на нас.

— Куда вы нас выталкиваете? – спросила я.

Ответа не последовало.

— Раз, два, три, — и снова напор.

Вместе с митингующими вытеснили с площади и сотрудников «Мосводоканала», которые работали около кинотеатра «Россия»: «Нам велели уходить, работа на сегодня закончена» Мы покидаем площадь. Поднимаю голову. Омоновцы сморят на нас с балкона кинотеатра. Под ними вывеска ресторана: «Мама будет рада».

Уходить особо некуда. Со всех переулков люди стягиваются на Тверскую. Замечают священнослужителя с иконой. Рядом с ним — дети. Полицейские в растерянности: «С этим что делать?».

— Вы на митинг? – обращаюсь к батюшке.

— Нет, вы что, мы против митинга. У нас тут свой крестный ход.

Стоим думаем, куда лучше свернуть. Направо – загон. Налево – полиция.

Возвращаемся на Тверскую.

— Я каждую субботу хожу на митинги, и еще приду, — улыбается во весь рот пенсионерка.

— А если вас заберут?

— Кто же меня заберет? Я последний из Могикан. Мне лет много. Какой с меня спрос?

Около метро Пушкинская «винтилово» в самом разгаре.

— Вон у метро, надо брать, — указывает на кого-то один из омоновцев.

— Не надо, – одернул его второй.

— Как не надо? Они мешают проходу мирных граждан, — ну унимается коллега.

— Не надо. Они просто стоят.

Забирать никого не стали. На пятачке около метро, омоновцы перешли к новой тактике. Под руки уже никого не вели. Несли. Каждого нового задержанного, митингующие провожали аплодисментами.

«Я пресса-пресса, отпустите»

От автозаков не отходила девушка в зеленом пальто. Ее зовут Алиса. Она на протяжении нескольких часов ходила за полицией с одним вопросом: «Зачем вы всех вяжете?».

— Вы о чем, мы не умеем вязать, — на ходу отшучивался полицейский.

— Я вас научу.

— Девушка, идите, погуляйте. Вон сколько молодых людей, познакомьтесь с ними.

— Так вы всех забрали, с кем знакомиться?

— Еще не всех, поторопитесь, а то упустите шанс.

Тем временем, на пятачке около метро Пушкинская жизнь бурлила. Каждый занимался своим делом. Омоновцы выдергивали из толпы «подозрительных» лиц, журналисты бегали за омоновцами, чтобы поймать удачный кадр, робкие любопытные жались вдоль стены здания, смельчаки забрались на клумбу. В какой-то момент в толпе появились люди – женщины, мужчины, которые начали читать лекции собравшимся о том, что подобные мероприятия запрещены, находится здесь опасно, полиция действует в рамках закона и лучше разойтись по домам.

— На санкционированные митинги надо ходить, а не сюда. Вы же все понимаете, должны отдавать себе отчет, — бьет себя в грудь мужчина. – Зачем вы сюда пришли?

С ним спорят. Товарищ не унимается.

— А вы зачем сюда пришли? – успеваю задать вопрос, как на него сзади налетели четыре омоновца. Нашего оратора за ноги-за руки потащили в автозак.

— Я пресса, пресса, отпустите, — кричал задержанный, который секунду назад топил за полицейских.

— Потом разберемся, — кинули на ходу те, кто уволок мужчину.

Люди аплодируют.

— Буду рассказывать своим детям об этом, — резюмирует эпизод один из собравшихся.

На асфальт садится мужчина в майке с надписью «марафон достоинства». Его окружили журналисты: «Я депутат. Пришел поддержать коллег. Мы должны быть одной командой».

К мужчине подсаживается женщина. Она — инвалид, и тоже не случаный человек на митинге. К группе присоединяется пенсионер: «Я только из больницы вышел после операции, специально пришел на шествие».

Площадь заполняется агитаторами, которые выступают против несанкционированного митинга. Их становится больше. Молодые люди окружили женщину, которая разъясняет, что подобные события лучше игнорировать. Даму поддерживает случайный прохожий: «Нельзя раскачивать лодку. Это не для молодежи, лучше книжки читайте».

— Вы здесь зачем, если сюда нельзя ходить? – присоединяюсь к беседе.

— Мы проводит просветительскую работу с молодежью, — женщина удивленно смотрит на мой бейджик «Пресса». – Нечего им здесь делать.

— Они совершеннолетние, сами разберуться, что им делать.

— Нет. Они еще глупые.

— Думаете, вас послушают?

— Ну а как же. Видите, стоят, слушают, не расходятся. Сегодня придут домой, прочитают Конституцию, поймут многое.

— Нет, они скорее всего почитают о том, что происходило здесь.

— Я сейчас пойду, пожалуюсь на вас полиции, вас отвезут в отделение за такие разговоры. Не давайте мне поводов нервничать.

— Возвращайтесь домой, включите телевизор, и у вас не останется повода нервничать.

Женщина еще долго что-то кричала мне вслед. Народу вокруг становилось все меньше. Омон вытеснил людей с Тверской. «Поехали на Чистые пруды или на Арбат, вроде там наши еще остались», — советовались митингующие. Где кто остался, вычислить было сложно. Интернет так и не заработал.

На этом мой митинг закончился.