Конституционная реформа породила неожиданный вопрос: как поступят с ее противниками…

Некоторое удивление вызывает, кстати, сам выбор законодательного образца. «Этот закон (о выборах президента. — «МК»), во-первых, важнейший вопрос урегулирует, во-вторых, позвольте сказать, он самый свежий, потому что мы действительно внесли туда очень большое количество изменений перед президентскими выборами 2018 года именно для того, чтобы обеспечить доверие граждан к голосованию», — доказывает сопредседатель рабочей группы Андрей Клишас.

Однако определяющим в таком деле, по логике, должна являться не степень свежести закона, а сам предмет законодательного регулирования. С этой точки зрения куда больше подошел бы федеральный конституционный закон «О референдуме РФ». Тоже, надо заметить, отнюдь не протухший: последняя правка внесена в 2017 году. И к тому же абсолютно без «пробега»: после принятия закона (2004-й) референдумы на федеральном уровне не проводились ни разу. Вот бы начать наконец его «обкатку». Хотя бы в качестве «взятого за основу».

Отвергнутый закон, между прочим, тоже содержит массу требований, призванных «обеспечить доверие граждан к голосованию». Причем в ряде ключевых пунктов они значительно жестче, чем в законе о президентских выборах. Референдум, к примеру, признается состоявшимся лишь в том случае, если в голосовании приняло участие более половины граждан, внесенных в избирательные списки. В законе о выборах главы государства такого условия нет.

Согласно последнему, «избранным считается зарегистрированный кандидат, который получил более половины голосов избирателей, принявших участие в голосовании». То есть число участников может быть любым, отличным от нуля. Думается, что этот параметр был далеко не последним, определившим выбор в пользу «президентского» закона.

Но и с этой «основой» тоже все непросто. Одно из основополагающих прав, гарантированных законом, — право на предвыборную агитацию, под которой разумеется деятельность, «побуждающая избирателей к голосованию за кандидата (кандидатов) либо против кандидата (кандидатов)». Причем право, обеспеченное государством: государственные СМИ обязаны предоставлять зарегистрированным кандидатам в президенты бесплатное эфирное время и бесплатную печатную площадь на равных условиях.

Понятно, что в нашем случае никаких «зарегистрированных кандидатов» не будет. Однако партии и общественные объединения, придерживающиеся разных точек зрения на предложенные президентом и его командой конституционные изменения, налицо.

Если бы за основу был взят закон о референдуме, ситуация была бы значительно более понятной и прозрачной. Этот акт предусматривает, в частности, возможность создания инициативных агитационных групп, получающих право на бесплатный эфир и газетно-журнальные площади. А также право размещать агитационные материалы за деньги — в пределах фонда референдума, наполняемого за счет собственных средств и добровольных пожертвований.

Кстати, закон запрещает органам государственной власти и местного самоуправления «проводить агитацию по вопросам референдума, выпускать и распространять любые агитационные материалы». И еще одна важная особенность: закон о референдуме допускает агитацию не только против вынесенных на голосование предложений, но и за отказ от участия в нем. То есть идея бойкота вполне легитимна.

«Агитации по типу партийной быть не должно, — заявляет, например, другой сопредседатель рабочей группы, Павел Крашенинников. — Мне кажется, что должно быть только информирование». Агитация «если и будет, то будет минимальная, — полагает глава ЦИК Элла Памфилова. — Наше мнение, что не стоит ее регламентировать. Это все-таки не выборы, а общественное голосование, максимально свободное выражение мнений». Правда, оговаривается: «Это наше мнение, посмотрим, как решит законодатель».

Президент Центра политических технологий Борис Макаренко осторожен в прогнозах: «Крашенинников говорит, что к этому голосованию понятие «агитация» в прямом смысле неприменимо. Что речь должна идти об информировании. Но как это информирование будет юридически определено, будет ли оно допускать дебаты, в которых будут представлены позиции за и против, пока не ясно».

В то же время политолог Дмитрий Орешкин уверен, что власть не допустит предоставления противникам реформы полноценной трибуны: «Когда говорят «взять за основу», это значит: что удобно — берется, что неудобно — нет. Формально запрещать агитацию «против» не станут. Останутся критически настроенные личности, критически настроенные СМИ. Но, конечно, на федеральных телеканалах никакой серьезной дискуссии не будет. Будет что-то в обычном соловьевском стиле: «А что скажут на этот счет ставленники мирового империализма?» И «ставленники» начнут что-то скучно гундосить. Шутовство с палаческим оттенком».

В Кремле и его окрестностях явно не допускают мысли о том, что реформа может потерпеть крах. Иначе трудно объяснить, почему предложена столь экзотичная схема: на суд граждан будет вынесен не проект, а готовый, «сданный под ключ» закон — утвержденный парламентом и подписанный президентом.

«Если эти поправки будут поддержаны гражданами большинством голосов, то после этого, Владимир Владимирович… вам предстоит подписать специальный указ, которым вы включите уже одобренные гражданами поправки в текст Конституции», — объяснял Андрей Клишас этот замысловатый алгоритм на встрече президента с рабочей группой. И не факт, что добился полного понимания. «Очень сложно юриста слушать, — откликнулся на доклад Клишаса Владимир Путин. — Как у нас в народе говорят: без полбанки не разберешься». Никаких возражений, впрочем, не высказал: «Как специалисты порекомендуют, я с тем и соглашусь».

Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что найдутся политические силы, которые поставят под сомнение и результаты голосования, и весь ход конституционной реформы. И все то, что обеспечило триумф, — и головокружительная скорость процесса, и объединение в «одном флаконе» изменений в структуре власти и социальных гарантий, и отказ от референдума в пользу квазианалога — обернется ахиллесовой пятой, слабым звеном, мишенью для критики.

И чем дальше, тем многочисленнее и сплоченнее будут их ряды. Чем дальше, тем больше будет возникать вопросов к архитекторам, прорабам, мастерам и подмастерьям конституционной реформы.

Избежит их разве что Елена Исинбаева. Какие вопросы, в самом деле, могут быть к человеку, честно признавшемуся, что впервые познакомился с Конституцией лишь после начала работы над ней? Сам Господь, которого наверняка также пропишут в Основном законе, велел относиться к этой категории граждан с кротостью и снисхождением.