Россия для старых: через 10 лет пенсионеров будет больше, чем трудящихся…

КАК СТАРИКИ-РАЗБОЙНИКИ БЮДЖЕТ «РАЗОРЯЮТ»

Численность россиян уже второй год подряд снижается — выйти в плюс не помогает даже смягчившаяся миграционная политика. И только одна категория населения показывает уверенный рост — это армия пенсионеров. Еще 10 лет — и их станет столько же, сколько и работающих. Чем обернется для экономики страны такое обременение?

— Что значит «обременение», может, еще гетто для стариков предложите создать? — возмущается демограф Наталья Чистякова, старший научный сотрудник Института проблем региональной экономики РАН. — Эти люди создали национальный продукт, который все прекрасно до сих пор потребляют. Фокус не в том, во сколько они обходятся экономике, а в том, как устроена пенсионная система, которая дает те результаты, которые мы видим.

На выплаты страховых пенсий по старости в прошлом году ушло 6,8 трлн рублей — это чуть более 6% от отечественного ВВП. Если сравнивать с другими развитыми странами, то там доля пенсионерских денег доходит до 10 — 13% от национальных ВВП.

Но особенность нашей пенсионной системы в том, что практически вся тяжесть расходов, идущих на стариков, ложится на работающее население. И если денег работающего населения не хватает (а их катастрофически не хватает), то добавляют из бюджета. Страховых взносов в прошлом году было собрано почти на 5 трлн руб. Не хватило. Даже при нынешних мизерных пенсиях. Недостающие 1,8 трлн добавили из бюджета.

По данным Пенсионного фонда, в 2018 г. у нас на одного пенсионера приходилось 1,2 работающего (для сравнения, в 2005 г. было 1,7, а в 70-е аж 3,7 — вот в чем секрет таких достойных советских пенсий).

Конечно, на самом деле работающих больше — просто многие трудятся «в тени» и работодатели не платят за них деньги в Пенсионный фонд — таких, по оценке вице-премьера Татьяны Голиковой, 15 млн человек. Но даже если всех трудящихся вывести «из тени», то и в этом случае нагрузка на их кошельки и на госбюджет будет неподъемной.

Ситуация усугубляется еще и тем, что продолжительность жизни увеличивается (нам с вами хорошо, а у бюджета растут соцрасходы), а рождаемость топчется на месте: виной тому пресловутая демографическая яма 90-х. В результате — толпы активных пенсионеров, а работать некому. Лишь примерно к 2035 году последствия этой ямы могут быть преодолены — такой прогноз дают социологи.

— Потерпи, внучок! Сейчас дед еще 10 подтягиваний сделает, и пойдем играть.Фото: ЕВГЕНИЯ ГУСЕВА

НА СМЕНУ ВЕТЕРАНАМ ПРИХОДЯТ РОБОТЫ

Проблемы с тяготами и лишениями, с которыми сталкиваемся мы сейчас, давно уже решили до нас. Сначала развитые страны Европы, потом наши бывшие соседи по соцлагерю.

— На Западе тоже пережили все эти проблемы, но там ситуация не была такой острой, — говорит «КП» ведущий научный сотрудник Института экономики РАН Ирина Синицына, она специализируется на странах Восточной Европы. — Очевидно, что распределительная система пенсий, которая действует у нас, не справляется с обеспечением пожилых людей — наш Пенсионный фонд трещит по швам. В Европе такой нагрузки помогла избежать более рациональная экономика, направленная на то, чтобы снизить зависимость пенсий от бюджета. Это, в частности, накопительная система, когда человек в течение трудовой деятельности откладывает себе на пенсию и эта задача не перекладывается на следующие поколения.

Так, хорошо, накопительная пенсия поможет снизить нагрузку на бюджет. А как на Западе справляются с тем, что соотношение стариков и молодежи смещается в сторону ветеранов? Кто занимает освободившиеся места у станков, штурвалов и прилавков?

— Когда население стареет, объем рабочей силы действительно сокращается, — соглашается Синицина. — Но в целом это компенсируется автоматизацией, роботизацией. Я бы не сказала, что в Восточной Европе безработица среди пожилых работников такая уж острая проблема. Молодежи найти достойный заработок гораздо сложнее — сотрудники без опыта работодателям не нужны.

НЕ ОБУЗА, А ДРАЙВЕР

И ведь не первый раз твердим: население стареет, численность пенсионеров скоро сравняется с числом работающих — что тогда: экономика рухнет? Ну вот уже сказали специалисты по Европе: так уж получается как-то, что автоматизация производства компенсирует уменьшение числа работающих. Да и вообще — не слишком ли мы паникуем, считая пенсионеров обузой экономики? Ведь на самом деле активные старики (а они, нынешние, очень активны) — это, как сейчас модно говорить, драйвер.

— Границы старости отодвинулись, — говорит Наталья Чистякова. — Сегодняшние 60-летние — они такие, какими лет 40 назад были 30 — 40-летние.

Если посмотреть на потребности пожилых шире, то мы увидим, что старость может кормить несколько направлений экономики: впору говорить о выделении геронтологической промышленности в отдельную отрасль. Конечно, в первую очередь это фармакология, создание лекарств и витаминов — именно старики двигают это направление.

— Плюс костыли, кресла, специальная одежда, удобная ортопедическая обувь, памперсы, которые не унижают человека, а облегчают ему жизнь, приспособления, повышающие мобильность: не только удобные палочки и трости, но и коляски с достаточно сложным электронным управлением, — подхватывает Чистякова. — А еще — различные услуги, связанные с досугом, путешествиями, поддержанием физической формы. Очень доходная, кстати, отрасль — как и создание товаров и услуг для детей. На Западе столкнулись с этой проблемой раньше, и в создании экономики серебряного возраста мы идем по проторенной дороге.

Все это хорошо, да только у наших пенсионеров в отличие от их западных ровесников денег не хватит на эти радости. Во всяком случае, пока пенсионная система не сместится в сторону накопительной модели. А до тех пор вся надежда — на взрослых работающих детей.

ВОПРОС — РЕБРОМ

Правда ли, что русские стареют быстрее японцев?

Вообще-то старость — понятие относительное. Одни в 70 лет впервые становятся на горные лыжи, а у других и в 50 болячек, как у ветхого долгожителя. Медицинский портал The Lancet опубликовал результаты интересного международного исследования — в каких странах население быстрее стареет. Учитывались реальное состояние здоровья, активность, наличие специфических «старческих» заболеваний, таких как болезнь Паркинсона и Альцгеймера, инсульт, глаукома, ухудшение слуха, некоторые онкологические заболевания.

За отправную точку приняли 65 лет — это средний возраст старения человека. А дальше определяли, в каком возрасте житель той или иной страны получал этот букет болячек. Оказалось, что в России — уже в 59. Уточним, это средний показатель по всей стране. Например, в Ингушетии, Москве и Санкт-Петербурге порог старения превышает 70 лет.

А позднее всех стареют жители Японии, Швейцарии, Франции и Сингапура — там и 76-летние чувствуют себя на среднемировые 65.